Причины и формы гонений на Церковь в Советской России за прошедший 41 год богоборческой власти

(Окончание).

С 1927 г. часть Церкви ушла постепенно в «катакомбы», т.е. перешла на нелегальное положение и несет и поныне свой тяжелый крест. В нее ушли лучшие пастыри и верующие. Враги нашей Церкви в свободном мире пытаются отрицать ее существование, но она есть и уже вошла в безбожную литературу, пытающуюся ее высмеять и развенчать, что подтверждает факт ее существования. Достаточно привести один пример. Советский писатель Александр Трифонович Твардовский в своей поэме «Страна Муравья» пытается вышутить такого странствующего непризнающего московской патриархии и служащего в подполье отца Алексея, который о себе говорит встретившим его крестьянам:

             «На гумне служу обедни,
             Постным маслом мажу лоб».

Безбожный поэт-коммунист со злобой добавляет:

             «Николай был Царь последний,
             Алексей — последний поп»

Этим он тщетно пытается внушить читателям, что эти «подпольные» пастыри вымирают и не имеют преемников, но об их деятельности и преемниках скажу в другой раз.

Теперь перейду к вопросу о том, как борется безбожная власть с религией при помощи той же советской патриархии, которой она якобы покровительствует, компрометируя ее своим покровительством.

В жуткий период все усиливающихся гонений с 1927 но 1942 г. митрополит Серий выхлопатывал у ОГПУ, затем НКВД освобождает из тюрем и лагерей и возвращения из ссылок наиболее морально слабых архипастырей и пастырей, готовых ради выхода на свободу и возможности служить в храмах выполнять любые требования власти, уговаривать прихожан перевыполнять планы производства на заводах, вступать в колхозы, подписываться на займы и особенно ни словом, ни делом не противиться любому приказу безбожной власти. За это митрополит Серий добился права назначать в епархии епископов, угодных властям, которые в свою очередь ставили на уцелевшие приходы приемлемых для местных органов ОГПУ-НКВД священников и причетников; были снижены непомерные налоги и выданы паспорта на проживание в столицах столичным священникам, дьяконам и причетникам, даже разрешено издание органа митрополии.

Но при этом продолжались гонения не только на подпольную Церковь, но и на подчиненных Серию епископов и священников. Гонения и борьба проводились в разных направлениях и разными способами тем более, что среди самих руководителей этих преследований имелись разногласия по вопросу: каким путем можно уничтожить на русской земле Православную Церковь?

Внимательное изучение различных материалов и личные наблюдения на советской земле вплоть до 1942 г., а затем изучение массы свидетельств и материалов позволяет мне различать три направления в методах борьбы против религии.

1) Одни безбожники считают, что в народе имеется непреодолимая тяга к образованию, которую надо использовать для истребления веры со школьной скамьи. При запрещении в СССР религиозного преподавания в школах, отсутствии в продаже Евангелия, не говоря о богословских книгах или учебниках, молитвословах, при отсутствии книг верующих философов легко в советских учебниках, газетах, журналах, в школах и на всяких курсах внушать молодежи, что вера не совместима с научными знаниями. Еще во времена Ленина и Сталина изданы многочисленные псевдонаучные и популярные книги в опровержение Библии, веры в существование и безсмертие души, в загробную жизнь. Если всякий будет считать признаком «культуры» (любимое советское словечко) безбожие, то самым простым путем в России не только весь правящий класс, но и грамотный народ окажется безбожным; для этого не требуется ни террора, ни гонений. «Религия сама отомрет». Эту теорию поддерживали разстрелянный в марте 1938 г. отвратительный богохульник Н. И. Бухарин, умерший в 1945 г. после своей вызванной слепотой отставки М. И. Калинин; ее и сейчас поддерживает возглавляющие в ЦК безбожную пропаганду член ЦК Марк Борисович Митин, приказавший этой весной переиздать ряд работ французских энциклопедистов и древних атеистических философов.

2) Друге считают, что в семье сохраняется во многих случаях религиозное воспитание; зачитываются еще сохранившиеся богослужебные книги, святоотеческая литература, не говоря о библии, евангелии, молитвословах, перешедших по наследству от набожных родителей к молодежи. Поэтому самым надежным средством является полицейский и психологический террор: успеху митрополита Сергия несомненно содействовало то, что за первые десять лет большевизма погибли десятки архипастырей, тысячи пастырей, иноков, инокинь и благочестивых мирян. В деревнях и многих даже крупных городах (как Свердловск с 750.000 населением или Сталинград с 450.000 населением) не сохранилось к 1940 году ни одной церкви; в других городах по одной церкви на кладбище.

Военным запрещено посещать церкви, солдаты получают штрафные наряды и подвергаются издевательствам, если перекрестятся в казарме в тиши ночной; им запрещено ношение крестов и хранение иконок. Служащее подвергаются преследованиям, угрозам увольнения, теряют премии. Вот таким путем создался в ежовщину такой террор, что лишь очень смелые люди ходили в церковь, тщательно стараясь это скрыть. Но это средство показало свою несостоятельность, когда в 1937 г. при проведении переписи на прямой вопрос, поставленный в анкетном ЛИСГБ, миллионы людей не только в селах, но и городах объявили себя верующими. Сторонниками террора в отношении верующих были пресловутый председатель Союза Воинствующих Безбожников Губельман-Ярославский, чекисты Ягода, Уншлихт, Трилиссер, Мессинг, в Ленинграде Аппельбаум-Зиновьев, Розалия Залкинд, Штернберг, настаивавшее всегда на усилении террора и запугивания верующих.

3) Наконец многие безбожники, как Рафалович, Боричевский, Шейнман, Степанов-Скворцов, Лукачевскший и поэт-богохульник Демьян Бедный (Ефим Придворов) считали, что лучше всего клеветой на духовенство, печатанием всяких богохульных анекдотов, песен, стихов (начиная с приписываемой А. С. Пушкину «Гаврилиады») подорвать в читателях веру и уважение к религии; так можно по их мнению, отвратить народ от духовенства, а затем от всякой даже личной веры в Бога.

Трусость и безпринципность при полной аморальности характерны для всякого коммуниста, что показали события последней войны. Почувствовав, что режим не переживет военного поражения, Сталин и его клика в 1942 г. при приближении немцев к Сталинграду пошли на «церковный нэп», вступили в переговоры с митрополитом Сергием и его сподвижниками Алексеем Ленинградским и Николаем Крутицким и пошли на следующие с виду важные уступки: разрешили возсоздать церковную иерархию из новых епископов, назначаемых на вновь возсоздаваемые епархии с поручением призывать народ к защите сталинского режима, играя на врожденном чувстве любви к родине; позволили открыть 2 академии и 8 семинарий для создания нового соответствующего требованиям безбожного правительства духовенства, приказали всяким обновленцам покаяться перед Сергием, обязавшимся зато после кратких сроков епитимии раздать им епархии по директивам сталинских органов власти; разрешили издание «Журнала Московской Патриархии» для поддержки воинственного духа в населении и клеветы против оккупантов; Серий выпустил даже книгу, в которой все разрушения церквей, произведенные с первых лет большевизма в занятых немцами областях приписывались немцам; эта книга не была выпущена в продажу в России, где ложь была бы ясна всякому жителю этих городов, а была отправлена в Соед. Штаты и Зап. Европу, где произвела большое впечатление на иностранных читателей и давно покинувших родину эмигрантов. Наконец был «избран» патриарх, воспевший Сталина «Богопосланным Вождем Советского Союза» и ему дана возможность через церкви, принявшие в свободном мире его «юрисдикцию» разлагать русскую политическую эмиграцию и служить подсобным органом советской дипломатии и разведки.

Каково же сейчас отношение правящей клики Хрущева к церкви и к религии и чего добилась патриархия своей политикой? Отвечу сначала на второй вопрос: Патриарх Алексей, его иерархи и пастыри при условии слепого выполнения любых партийных директив добились полного материального благополучия, даже роскоши и политической личной безопасности. Большинство поставленных Сергием, а затем Алексеем в 1944—46 г.г. епископов — благообразного вида старые вдовые священники, истомленные тюрьмами, ссылками, концлагерями и довольные возможностью отправлять богослужение, жить в роскоши, ездить на автомобилях, пользоваться курортами, которые так нужны на старости лет для лечения приобретенных в тюрьмах сердечных заболеваний, мучительных ревматизмов, трудноизлечимых желудочно-кишечных недугов. Они стараются успокоить свою совесть тем. что дают народу радость послушать благолепную церковную службу со строгим соблюдением устава и любоваться на библейскую наружность угождающего советскому правительству архиерея. Перед смертью они каются в своих грехах духовникам, зная, что тот не повредит покойному, если и донесет в Комитет Госудавств. Безопасности, что умирающий не проявил лояльности и не благодарил «партию, правительство и лично товарища Хрущева» за отеческие заботы о Церкви. Некоторые даже принимают схиму, как почивший 28-го декабря 1958 г. архиепископ Ижевский и Удмуртский Ювенал1й, до 1946 г. епископ Цицикарский в эмиграции. Бог им судья!

Об отдельных прямо преступных фигурах среди советской ерархии поговорю особо в другой раз.

Народ посещает храмы и усердно молится Богу, делая мудро различение между Господом и Его служителями; много верующих и сейчас крестит детей, венчается, отпевает близких в церкви, но на исповедь пойдет либо к незнакомому священнику или выложить тайны наболевшей души и свои антисоветские проступки лишь священнику подпольной Церкви. Знаю случай, еще сравнительно недавний, когда бедный священник предупреждал верующих быть осторожными в беседах с назначенным патриархом архиереем: «очень уж он дружит с особым отделом армии (это было в начале 1945 года» когда шла еще война, и город был на военном положении); сами понимаете — береженого Бог бережет!»

Иностранцы умиляются при виде наполненных церквей, но забывают, что храмов осталось мало, даже в тех городах, куда пускают иностранцев: в Москве на 5 слишком миллионов жителей не больше 20 церквей, в Ленинграде на 3 миллиона нет и 10 церквей; в других крупных городах на полмиллиона жителей одна или две церкви; что же тут удивительного, если они полны в большой праздник.

Но есть другое отрадное явление, которое вызывает бешенную злобу властителей тьмы советской и ее патриарших прислужников, о чем не знают иностранцы:

             Не поймет и не заметит
             Гордый взор иноплеменный,

сколько народу православного верно и по сейчас Церкви подспудной и ее неведомым миру и Комитету Государств венной Безопасности пастырям!

Они то и считают для себя родной нашу Церковь в изгнании, возглавляемую нашим Первоиерархом митрополитом Анастасием!

К этой подспудной Церкви и власти и патриархия относятся безпощадно. В отношении же собственного орудия — патриаршей церкви советское правительство держится, как к покорному, но могущему оказаться изменником, рабу: почти не разрешается открывать новых храмов запрещено увеличивать число архиереев, почему обычно новая хиротония следует за смертью одного из правящих архиереев; остается неизменным число епархий, лавр (открыты три из прежних четырех, кроме Александро-Невской), не позволяют открытия новых семинарий или увеличения штатов 2-х Духовных Академий, но поощряется рост советских епархий и приходов заграницей с расчетом на их подрывную в свободном работу.

При запрещении религиозного преподавания вне Академии и Семинарии и полемики против обильно издаваемой на государственный счет антирелигиозной литературы особенно псевдонаучного характера правительство не брезгает и вышеуказанным мною третьим методом борьбы компрометацией духовенства. Интересующихся новыми примерами такой компрометации отсылаю к моим статьям в «Нашей Стране» № 487 от 28-го мая с.г. и № 489 от 11-го 1юня с.г, с изложением клеветнической кампании против архиепископов Панкратия Волынского и Антония Ставропольского, которые оба являются ставленниками патриарха Алексея и были хиротонисаны: первый Алексеем в 1946 году., а второй еще митрополитом Сергием в 1944 году.

Одновременно сейчас переизданы распоряжением М. Б. Митина по приказу Хрущева все самые отвратительные и богохульные произведения ленинско-сталинского лихолетья. Убогие современные безбожники типа Митина не потрудились сами что-нибудь написать, а выпустили «Популярную библиотечку по атеизму», в которую входят следующие старые книжонки, названия которых говорят об их гнусном содержании: Емельян Ярославский. Сборник статей о религии. Емельян Ярославский. Библия для верующих и неверующих (кощунственное извращение содержания Библии). И.И. Скворцов. «Мысли о религии» и «Благочестивые размышления» (два мерзких сборника статей редактора «Известий» против веры в Бога и духовенства). А.В. Луначарский «Почему нельзя верить в Бога?» Г.А. Гуреев «О вере в безсмертие души». Н. А. Ильин «Наука и религия о жизни и о смерти». Н. В. Медведев «Психическое явление в свете науки». П.А. Павелкин «Есть ли Бог?»

При этом духовенству не позволено опровергать даже в церковных проповедях ни одного из приведенных в этих брошюрках псевдонаучного аргумента антирелигиозной пропаганды, ни грязной клеветнической хулы на Спасителя, Его Пречистую Матерь и Святых Угодников, молитвенников за наш грешный народ!

Спрашивается: что же дала капитуляция Сергия, Алексея и Николая перед Сталиным кроме компрометирования церкви в глазах народа? Что приносить, сейчас этот «подвиг лжи», если не считать материальных благ длянедостойных служителей церкви? Борьба против нашей веры продолжается и отстаивает веру и спасает своих потаенных пастырей не иерархия, раболепная и трусливая, а сам верующий народ, доказательство чему находим в корреспондентки коммуниста-журналиста Н. Н. Кружкова в № 29 иллюстрированного журнала «Огонек» от 12-го июля с. г. на стр. 30 — 32.

Там рассказано, как вплоть до прошлого года тысячи верующих стекались 16-го июня старого стиля в день Святого Тихона Медынского к основанному Угодником в 15-м веке монастырю в 18 километрах от Калуги и молились у выкопанного самим преподобным колодца, набирая оттуда почитаемой ими чудотворной воды. После революции монастырь был закрыть, и в нем устроен сельскохозяйственный техникум. Однако в день памяти святого сюда стекались паломники и служили молебны разные священники, в том числе и «легальные». Обращаю внимание читателей на это выражение советского журналиста, которое показывает, что в России сами коммунисты делают разницу между «легальным», т. е. принадлежащим к патриархии духовенством и нелегальным, т. е. не признающими патриархии потаенными пастырями.

Несмотря на якобы официальную веротерпимость советского правительства власти решили в этом году не допускать паломничества и молитв у святого колодца и приняли для этого следующие меры: прежде всего на месте колодца воздвигли водонапорную башню, от которой вода из колодца по трубам идет на орошение полей. Но советские техники не сумели или не захотели правильно построить башню так, чтобы она каптировала полностью воды колодца. Часть воды не попадает в башню, а вытекает из земли и волею Божьей пробивается и бежит среди кустарника и травы свежим журчащим ручейком.

Затем областной комитет партии приказал покорному любому приказу безбожников 78-летнему епископу Онисифору Калужскому и Боровскому (в мире Пономарев, из верных митрополиту Сергию в период его сотрудничества с советским правительством и партией архимандритов, хиротонисанный в 1945 г. и с тех пор правящий Калужской епархией) запретить своему духовенству служить у ручейка, сменившего прежний колодец. Более того, угодливый епископ приказал в проповедях призывать верующих отказаться от благочестивого паломничества и молитвы у ручья в день памяти преподобного, ибо это неугодно обкому партии большевиков.

Сам автор корреспонденций Кружков прибыл проверить, что получилось из этих мероприятий обкома, поддержанных «легальным» духовенством?

«... народ все-таки появился; кое-где на подступах собирались кучками . . . некоторые пришли издалека, немалые версты остались у них за плечами; котомки пыльны, на лицах усталость. Вот одна с палкой в руке, еле плетется, передвигая ноги. «Откуда ты, бабушка? — Из-под Орла, милый. Хворь замучила. Может полегчает у преподобного!»

Вот яркое свидетельство безбожника-журналиста о вере народной в целебную силу воды источника, вытекающей из выкопанного святым Тихоном колодца!

Дальше автор описывает осторожно собирающихся из страха перед несомненно следящими за ними коммунистами и чекистами богомольцев:

«Девчонки-подростки пробежали веселой компанией, как будто в школу или на гулянку, с бидонами и молочниками — набрать «святой воды». Видимо послали их старшие, самим неловко (?), а с девчонок что взять! Девушка в широкополой шляпе вполне современного вида, сопровождаемая угрюмой женщиной в темном полумонашеском платье подошла к ручью, разделась, начала обмываться. Что привело ее сюда? Какая сила? Какого исцеления она ждет?

Рейсовый автобус из Калуги доставил десятка два пожилых женщин . . . Совершив омовение и набрав воды в прозаические водочные бутылочки, он собрались на косогоре . . . крепкая цветущая женщина, приехавшая из Белоруссии, оглядывается вокруг . . . Не бойся, матушка, говорит ей бойкая калужанка, у меня короста была. В прошлом году окунулась и как рукой сняло. Что у тебя болит? — Животом маюсь; тяжелое подняла. — Поможет!»

Как чувствуется здесь страх перед властью и желание незаметно взять воды и омыть свое страждущее тело! Взрослые сами порой боятся появиться у источника, но шлют девочек набрать и принести домой святой в их глазах чудотворной воды.

Легальное духовенство отсутствовало в силу приказа епископа, однако было кому помолиться, возможно, еще до появления у ручейка советского журналиста и чекистов, которые, как увидим, должны были арестовывать потаенных священников, если бы они стали служить молебны.

«...среди паломников толкался старичок, сам себя называвший отцом Борисом. Одет он был в худой пиджачишко и брюки, висевшие на нем колоколом . . . Молебнов не было (еще бы в присутствии советского журналиста и чекистов!). . . .Накануне Тихонова дня явилась в поселок некая личность Иван Гудзь, имя на руках требник и принадлежности церковной службы. После ознакомления с обстановкой проходимец поспешил исчезнуть так быстро, что даже оставил свой паспорт, из которого явствует, что он родом из Ровенской области, 1897 г. рождения и временно проживает в Детчинском районе».

Здесь автор ясно показал, что было приказано арестовывать потаенных священников тем более, если бы они служили в лесу, что впрочем законом официально не запрещено. Ведь «ознакомление с обстановкой» заставило священника скрыться. Конечно, не мог 62-леттй священник при бегстве потерять паспорт. Мне ясно, как обстояло дело. Он прибыл накануне и остановился у колхозников, дав им свой паспорт, чтоб доказать свою легальность. Ночью он отправился в темноте служить у ручья, пока еще верующих не заметили чекисты, которые явились в дом, где он остановился. Они то и взяли его паспорт, но верующие предупредили отца Иоанна не возвращаться домой, где его ждала засада и он с помощью верующих скрылся!

«... Думали (спрашивается — кто это думал? Конечно, чекисты, поведавшие о том Кружкову), что к Тихонову дню явится сюда еще один знаток духовных дел, некий Воропаев Николай, в прошлом экскаваторщик каменного карьера. Известно, что он занялся промыслом более легким: тайно крестит детей и совершает кое-какие не требующие большой церковной грамотности службы... но он не явился: свое дело Воропаев делает втайне и попадаться на глаза не хочет».

Кружков явно раздосадован, что верующие предупредили отца Николая и уготованная ему чекистами засада пропала даром!

«Мы пробыли у ручья почти до сумерек, насчитали всего сотни две паломников».

Кончает Кружков статью призывом к властям усилить борьбу с потаенной церковью, которая пользуется «темнотой народной».

Эта статья из «Огонька» свидетельствует о том, что именно теперь в наши дни, менее, чем полгода назад, наша потаенная церковь показала себя в почитании святого Тихона Медынского в день его памяти паломничеством к его почитаемому и по сейчас чудотворным источнику. Этот угодник сравнительно мало известен был и раньше на Святой Руси, и почитание его имени ограничивалось по преимуществу Калужской епархией. Однако еще в прошлом году паломничество приняло такие размеры, что стоящие у власти на родине нашей безбожники приняли все полицейские и пропагандные меры для устранения паломничества. Но, несмотря на уничтожение колодца сооружением водонапорной башни, несмотря на лукавые призывы раболепного перед большевиками епископа Онисифора, несмотря на раскинутые полицейские заставы чекистов не мене 200 человек, по свидетельству самих врагов, появились помолиться и почерпнуть воды из Тихоновского ручейка, погрузить в него больное тело свое; много больше их наверно побывало и накануне и на другую ночь, когда чекисты удалились с журналистом Кружковым; среди них были богомольцы издалека; Кружков заметил одну из Орла, другую из далекой Белоруссии.

Несмотря на полицейские меры и отсутствие советских лукавых и трусливых священников патриархии, верующие могли почерпнуть утешение в молитве неведомого нам не признающего патриарха Алексея отца Бориса, изможденного, плохо одетого, но не убоявшегося пойти к ручью в запретный день! Верующие спасли от ареста отца Иоанна Гудзя и 62-летний потаенный пастырь, прибывший издали, смог уйти из сетей агентов Комитета Государственной Безопасности. Они же, эти скромные незаметные православные братья и сестры наши, предупредили об опасности ареста разыскиваемого отца Николая Воропаева. Возможно, что он еще только в сане дьякона, посвященный неведомым нам и врагам Церкви епископом, если только крестить и совершает требы: напутствует умирающих, утешает больных и грешных, чающих Христова утешения . . . Его ловили и не поймали! Храни Господь раба Своего, который путь крестный предпочел заработкам и мирной жизни квалифицированного рабочего-экскаваторщика.

Таким образом безбожник Кружков дает нам невольно яркую картину живой и героической жизни нашей Церкви и любви которой окружает народ ее гонимых и разыскиваемых служителей отца Бориса, отца Иоанна Гудзя, отца Николая Воропаева. Пример последнего показывает нам, что молодые люди из народа, из рабочей среды идут по крестному пути и ими держится та святая наша Церковь, которая не пойдет по стопам Московского советского патриарха.

Алексей РОСТОВ.

<<<     Наверх     >>>