Епархиальные и малотиражные издания Русского Зарубежья
|
Епархиальные и малотиражные издания Русского Зарубежья |
|
† Проф. Иоанн Панагопулос СМЫСЛ, СОДЕРЖАНИЕ И БОГОСЛОВИЕ ЦЕРКОВНЫХ ПРАЗДНИКОВ(Sinn und Theologie der kirchlichen Feste: «Das Wesen der Liturgie». München, 1990, S. 63-76) Православие – это Церковь литургии и славословия, пасхального ликования и радости Воскресения. В ее жизни это проявляется в том, что время в целом, т.е. каждый день, неделю и год, она воспринимает как литургическое время и хранит живую память о святых событиях и делах спасения. Православная Церковь включает в свой богослужебный круг прежде всего все события земной жизни Иисуса Христа, начиная с Благовещения Богородицы и кончая Вознесением, празднует также важнейшие события из жизни Девы Марии, равно как и памяти избранных мужей и жен Ветхого Завета и связанные с ними спасительные события. Кроме того, Церковь поминает в установленные дни своих святых: апостолов, мучеников, исповедников, подвижников, богословов и проповедников, стяжавших смирением и подвигами Божию благодать. В богослужении, которое в широком смысле обозначает литургическую, или таинственную жизнь и образ мышления, Св. Церковь дает возможность всем верующим лично участвовать в спасительных событиях, которые отмечаются в тот или иной церковный праздник. Не будет преувеличением сказать, что Православная Церковь выделяется именно своей литургической жизнью и мышлением, и именно в этом ее характерное отличие от прочих христианских сообществ. Теперь мы займемся «праздничной» литургической традицией Православной Церкви, которую находим в праздновании всех
библейских и церковных спасительных событий. Мы не имеем возможности конкретно обсудить все таинства и многочисленные
праздники Православной Церкви с точки зрения их истории, символики и содержания. Мы познакомимся с их смыслом, содержанием и
их глубоким богословием, иными словами, с литургическим, «праздничным» складом Восточной Церкви, который наложил такой
глубокий отпечаток на всю церковную жизнь и мышление. 1. Любой христианский праздник характеризует по сути образ жизни и мышления Церкви, т.е. ее жизненно важное качество, ибо он, образно говоря, есть переживание и ощущение Божественных сил, действующих в человеческом естестве после Воплощения и Воскресения Иисуса Христа. Далее, он запечатлевает живую связь Св. Церкви с Царствием Божиим, а также участие всего человечества и всего мира в Божественной жизни. Каждый праздник указывает также на истинную роль человека и мира или на их конечное предназначение. Собственно, праздник есть церковное событие, в котором познается действие Божественной жизни в мире и спасение как факт настоящего и одновременно будущего времени. Кроме того, праздник выявляет новое качество христианской жизни, а именно – духовное ликование, веселие и радость о дарованном нам через Иисуса Христа спасении. Любой праздник предполагает исповедание того, что исполнь вся земля славы Его (Ис 6, 3), так что человек таинственно познает красоту Премудрости Божией, мир славных дел Божиих и сам становится зрителем и свидетелем Божественной жизни и величия: Прiидите и видите дела Божъя (Пс. 45, 9). Ведь Бог творит Свои дела для того, чтобы человек действительно и истинно в них участвовал; в этом, собственно, высшее назначение всякого церковного праздника. Не без основания ранняя Церковь назвала рождение, жизнь и дела Господни, а прежде всего Его Воскресение «Евангелием», т.е. Благой вестью. Они являются новой, славной вестью человеку о том, что Бог оставилъ времена неведенiя (Деян 17, 30) и открыл новое время личного общения (κοινωνία) с Собой, что Он намерен исполнить прежние обетования и принять человеческое естество в Лице Своего Сына, чтобы спасти и обожить его. Это – радостная весть об освобождении людей от рабства закона, от проклятия греха и смерти и о даровании им свободы детей Божиих. Иными словами, это весть о нечаянном призыве к участию в жизни Бога, в Его царствовании. Так же неслучайно, что Иисус Христос часто образно возвещает о Царствии Божием как о праздничном пире, на котором верующий имеет часть в неизреченных и неисчислимых делах милости Господней как Его сотрапезник (ср. Мф 22, 1-4). В книге Откровения тайнозритель Иоанн видит въ День Господень Церковь радующейся и веселящейся, славящей Бога и восхваляющей победу закланного Агнца и возвещающей блаженство званым на брачную вечерю Агнца (Откр 19, 9). Она – торжествующая Церковь, которая предначертала путь исторической Церкви. Ибо жизнь в Церкви есть в действительности предвкушение этой неописуемой радости, торжества Агнца над мрачными силами тьмы, прославления и хвалы Богу за Его всемогущество. Христианское делание теснейшим образом связано с Личностью и делом Иисуса Христа. Возвещение Его рождения Деве Марии есть радостная весть: Радуйся, Благодатная! Господь съ Тобою (Лк 1, 28). При Его рождении ангел возвещает пастухам: Я возвещаю вамъ великую радость, которая будетъ всемъ людямъ (Лк 2, 10), а воинство ангелов на небе славит Бога: Слава въ вышнихъ Богу, и на земле миръ, въ человекахъ благоволенiе! (Лк 2, 14). Народ, слыша чудесные слова Иисуса, славит Бога (Мф 9, 8). Спасенные скачут от радости и славят Бога за славные дела, совершенные над ними Иисусом. Воскресение Иисуса завешает божественную радость людям и становится источником их жизни. Первое слово Воскресшего к людям: Радуйтесь! (Мф 28, 9). Верующие первой общины в Иерусалим преломляя по домамъ хлебъ, принимали пищу въ веселiи и простоте сердца (Деян 2, 46). Автор 1-го Послания Петра так говорит о христианском сознании: (вы) радуетесь радостью неизреченною и преславною (1 Петр 1, 8). Таким образом, праздник связан со смыслом христианской жизни. Так что не может быть никакого сомнения: христианская жизнь на всех ее этапах, в ее многообразных связях, даже в
противоречиях и критических обстоятельствах, есть участие в невыразимой радости о Иисусе Христе и выражается в благодарении,
восхвалении и славословии Бога: живемъ ли – для Господа живемъ, умираемъ ли – для Господа умираемъ. И потому живемъ или
умираемъ – всегда Господни (Рим 14, 8). Радость о Господе есть неотторжимое и неотреченное достояние христиан; они с избытком исполнены радости и мира Господа, постоянно славят Бога и сами становятся для мира источником радости: Радуйтесь всегда въ Господе; и еще говорю: радуйтесь (Флп 4, 4). 2. В греческой античности праздник является подражанием мифологическому исходному событию и постоянным воспроизведением великих дел богов, героев и обожествленных людей. Исходное событие вечно повторяется и через это освящается все время. Таким образом время упраздняется, а во временном настоящем открывается вечность. В таком понимании праздник выражает стремление людей к исторической «реализации» вечности. Человека зовут вырваться из плена своего времени и принять участие в исходном событии. Праздник сам по себе является даром богов нам, смертным, кратким отдохновеним от временных забот и печалей: «И так боги из сострадания к роду человеческому, мучимому по природе своей, даровали для отдохновения от мучений общение с богами, совершаемое в праздники»1. В истории Израиля праздник является собственно воспоминанием о славных делах Бога для Его народа, прежде всего осознание избранности и завета с Ним. Народ собирается в большие праздники, чтобы показать себя народом Божиим и обновиться в Его великих делах. Тем самым израильтянин преодолевает прошлое и одновременно открывается навстречу будущему, в котором эти великие дела должны вновь совершиться в совершенном виде. Праздник делает израильтянина общником народа, и одновременно ему открывается надежда на лучшее будущее, которое будет возвращением прежнего благословенного, спасительного времени. Иисус Христос однозначно преодолевает греческие и иудейские праздники; окончательно осуществляя стремление к вечному спасению, Он придает празднику новый смысл. Спасение больше не является только упованием, а вечность становится в Его Личности живой реальностью. Не человек ищет Бога, а наоборот: воплотившийся Бог истинно принимает человеческое естество в Свою Личность и живет среди людей (Ин 1, 14). С Христом Иисусом исполнились и мессианские обетования Ветхого Завета, и античная мечта об утраченном рае: ныне
исполнилось писанiе сiе, слышанное вами (Лк 4, 21). Весь разнообразный культовый обычай иудеев стал с Иисусом тенью и образом
и тем самым устарел (Евр 8, 13); он был принят в полноту Истины и обновлен. Прежде всего Иисус исправляет иудейское понимание
субботы, по-новому определяет назначение Иерусалимского храма, придает новый смысл посту, отменяет несколько заповедей
иудейского культа, по-новому толкует молитву. Одним словом, Иисус требует, чтобы верующие поклонялись Богу только въ духе и
истине (Ин 4, 24). Совершенно новое, христианское понимание праздника дает и Павел, формулируя: Посему станемъ праздновать не со старою закваскою, не съ закваскою порока и лукавства, но съ опресноками чистоты и истины (1 Кор 5, 8). С Иисусом Христом все обновилось, а новое вино не вливают в старые мехи (Мф 9, 17). 3. Основание, содержание и завершение христианских праздников – это Личность Иисуса Христа, прежде всего, Его Распятие и Воскресение. Оба эти спасительные события очень рано стали праздноваться Церковью как главные праздники. Невозможно правильно понять особенность Церкви, ее образ жизни и мышления, если не принимать с полной серьезностью Крест и Воскресение Господа. Уже Павел понимает Воскресение Иисусово как закваску, которая квасит все тесто (1 Кор 5, 6-8). Этот образ должен быть охвачен в его глубочайшем смысле. Воскресение Иисусово преображает, просвещает, обновляет и освящает время, историю и весь мир, оно вызывает поворот мировой истории. Оно есть Новая Пасха, т.е. новый переход от старого к новому, от преходящего и временного к бессмертному и вечному, от тьмы рабства к свету Божественной жизни. После Воскресения Иисуса мы живем в воскресшем времени, в воскресшей жизни. Все просвещается и освещается светом Воскресения. С другой стороны, с Иисусом распинается преходящее время, циклическое или линейное, и верующий живет в полноте времени, во «встрече времен» (Послание к Диогнету 1, 29). Трехдневным покоем Иисуса Христа во гробе расторгается рукотворный иудейский храм, а Тело Воскресшего становится теперь новым Храмом Духа. Но следует обратить внимание: с Воскресением время и мир не устраняются. Наоборот: они полностью обновляются, получают свое истинное назначение и бытие, становясь проницаемыми для присутствия Бога и Его действий. После Воскресения Господа время «сквашивается», становясь непрерывным праздником, открывая новые силы богочеловеческой жизни. Другим важным следствием Воскресения Иисуса является снятие трехчастности времени, разделяемого на прошлое, настоящее и будущее. Воскресение делает как время, так и историю проницаемыми для вечности. Больше уже нет исходных событий, повторяющихся бесконечно, чтобы человеку нужно было обращаться к прошлому. Также больше нет важных и маловажных исторических событий, которые открывают его дела и его волю. Прошлое переживается в настоящем, а будущее воспринимается в литургической памяти Церкви как предвосхищенная реальность. Это литургическое восприятие времени ясно выражено в молитве приношения за Евхаристией: «Поминающе убо спасительную сiю заповедь и вся, яже о насъ бывшая: Крестъ, Гробъ, тридневное Воскресенiе, на Небеса восхожденiе, одесную седенiе, Второе и славное паки пришествiе...» Таким образом, поминаются события не только прошлого, но и будущего. То есть, литургическое ныне есть встреча времен. Так что историческое, мирское и преходящее действуют как откровение Божественной жизни и силой Воскресения становятся
прототипом вечного. Каждый исторический момент «остается» в вечности в памяти (μνῆμα) Бога как неповторимое событие. Таким образом
жизнь мира и человека служит переходом («пасха») к жизни Бога, помогает нам войти в небесную реальность. То, что однажды
произошло, можно постоянно праздновать как единственное в своем роде событие, событие откровения. В этом смысле вся жизнь
представляется как непреходящий праздник. По слову Иоанна Златоуста: «Поскольку мы постоянно можем возвещать смерть Господа,
мы постоянно можем праздновать Пасху... Нынешний праздник может совершаться каждый день или, лучше сказать, он совершается
каждый день»2. 4. Состоявшаяся здесь дискуссия должна была ясно показать, что события веры не могут быть повторены, просто истолкованы или вызваны в памяти: их можно только праздновать. В праздновании они становятся современными для нынешней жизни и неизменным образом действуют в своем первоначальном «историческом облике». Таким образом, праздник – это то же празднуемое событие, которое через воспоминание (αμάμνησις) о нем продлевается во времени, причем так, как будто оно реально происходит сейчас. Спасительные события веры отнюдь не повторяются. В действительности же наше время и наша жизнь включаются в празднуемое событие и преображаются; они просто становятся неотделимой частью этого праздника. Таким образом мы в празднике переживаем то же сотериологическое событие, что и его первые свидетели, мы сами становимся его современниками и свидетелями. Это суть так называемого литургического времени: оно есть «ныне» спасения, «сегодня» Божией милости. На самом деле: в каждом Господском и Богородичном празднике гимнография рисует его как современное событие, которое касается непосредственно нас. Спасительное событие так наглядно представляют нам, что мы можем его видеть, слышать и осязать (ср. 1 Ин 1, 1 и далее). В праздник Рождества Христова верующий с удивлением слышит слова: «Дева днесь Пресущественнаго раждаетъ, и земля вертепъ Неприступному приноситъ; Ангели съ пастырьми славословятъ, волсви же со звездою путешествуютъ; насъ бо ради родися Отроча младо, превечный Богъ». В Великий Четверток иерей возглашает: «Тебе на водахъ повесившаго всю землю неодержимо, тварь видевши на лобнемъ висима». Неправославные, присутствующие на православнем празднике, нередко получают впечатление, что это очень эмоциональное празднование, удовлетворяющее наши чувства и наши душевные нужды и перемещающее нас в иной, «загадочный» мир: красочные крестные ходы, красивые распевы, запах ладана, песнопения, базилик, елей для помазания, яркие одежды священства, иконы, горящие свечи и т.д. Если остановиться только на этом, то легко превратить праздник в миф, а Православие унизить до идолопоклонства. В действительности же в празднике проявляется и в известном смысле действует тайна воплощения Иисуса Христа. Иисус вновь открывает Себя в Своем богочеловеческом естестве и воистину постоянно принимает в Себя время и мир. Поскольку с Вочеловечением произошло недомыслимое соединение Божественного с человеческим, это соединение образует основу
любого праздника и дает полномочие его совершать. Празднуя его, все тварное и видимое участвует в Божественной жизни, и между
ними возникает «благодатное тождество» (Максим Исповедник). Все мирское и историческое превращается в средство и место
присутствия Бога. Следующий вопрос Воплощения – это, пожалуй, превращение мира и человеческого в носителей Божественной
субстанции. С Вочеловечением все тварное обрело новую динамику и стало содержать богоявленную субстанцию, т.е. открылось для
Божественной благодати и превратилось в носителя Божественной жизни. Все стало богоявленной литургией и устремилось к слиянию
с Воскресшим Господом. Это есть новая «космическая литургия» бытия. Все творение стремится стать литургией! После
Вочеловечения оно больше не служит символом или знамением мира Божиего, но является и открывает себя как сам мир Божий. Таким
образом мир несет и открывает силу и «энергию» Господа. Эта «энергия» есть Его Дух, Который все одухотворяет и животворит.
Иисус Христос постоянно воплощается в каждом верующем и «заряжает» весь мир и всю жизнь Своей силой. В силу этого – поскольку
окончательное предназначение человека есть соединение со Христом – предвосхищение соединения осуществляется в празднике.
Именно поэтому верующий постоянно празднует! 5. Говоря словами Григория Назианзина, «главное в празднике есть памятование Бога»3. Сотериологические события прошлого не пропадают, но хранятся в памяти у Бога! Они «собраны» на небе, и в их праздновании становится возможным их памятование и видение первообразов4. В этом смысле сотериологические события всегда «близки», потому что их содержание всегда присутствует во всеобщности Царства Божиего. Таким образом, время праздника есть сокращенное время (καιρός) (1 Кор. 7, 29) веры, в котором мы предвкушаем Царство Божие и имеем в нем часть. «Праздник есть прообраз небесной радости» (Афанасий) и поэтому постоянное памятование Царства. В действительности праздник в нашем историческом времени продолжает Божественное человеколюбие в его универсальном действии и подготавливает его обобщение в День Второго Пришествия Господа. Отцы Церкви называют особенностью человека его подобие Богу, а христианское бытие – подражанием Божественной природе5. Это утверждение и одновременно
повеление не следует считать простой этической заповедью. «Божественность» не является абстрактным или вообще идеальным
«примером для подражания». Христианство знает только личного Бога, Бога наших отцов, Который милостиво дает Себя в часть
святым. Личный Бог познается и узнается по личному участию. Согласно известному принципу отеческой, или аскетической,
духовности, «от Бога» говорить можно только тогда, когда узнаешь Его лично. Соединение с Богом является конечным назначением
человека. Из этого следует, что историческое бытие, т.е. все, что совершается в праздник и на литургии, не является просто
знаком или символом Царства Божиего, посредством которого нас возводят на Небо. Наоборот! Христианский праздник вместе со
святой Евхаристией, являющейся его сердцевиной, обеспечивает нам реальное участие в Божественной жизни. Ныне это совершается
верою, но завтра, в День Господень, это произойдет в личном видении «лицом к лицу». Это означает, что любой праздник, каждая
совершенная Евхаристия переходят в вечность, т.е. они являются не временными, преходящими событиями, а неотделимой частью
празднуемого сотериологического события. Иными словами, реальность, собственно говоря, идентична ее литургическому
празднованию. Время «сквашивается» в литургическое время, т.е. в постоянное памятование Царства Божиего. Празднуемое
сотериологическое событие увековечивается в «мистической» литургии времени как вечный праздник. Ибо Бог не есть Богъ
мертвыхъ, но живыхъ, ибо у Него все живы (Лк. 20, 38). 6. Восточные Отцы Церкви отличаются тонким пониманием реальности, как и авторы Библии. Христианская жизнь для них – это
«начаток» (απαρχή) Царства Божиего, его частичное откровение. В 13-й главе 1-го послания к Коринфянам Павел говорит о любви, которую мы в нашей исторической жизни можем пережить хотя и фрагментарно, но тем не менее как совершенное откровение целого. Целое открывается во фрагменте. Но в этом «фрагментарном» откровении верующий переживает полноту Божественной истины. Вечное благодатно и динамично действует во временном, и человек ощущает в нем начало вечности. Св. Григорий Нисский видит это отношение к вечному в свете «пребывающей» любви. «Любовь есть жизнь Божественной природы... Божественная жизнь постоянно открывается через любовь»6. Подобным же образом понимает святую Евхаристию крупный богослов-мирянин Николай Кавасила: «В силу этого справедливо, что мы не только открываем себя и готовимся к этой жизни; святые даже могут жить и действовать в этой жизни, пребывая в настоящем»7. Все историческое является по Воскресении Господнем динамическим образом «таинством», поскольку оно предназначено совершенствоваться в литургии, превращаться в вечное. Эта «мистическая» литургия жизни мира и человеческой жизни является в зародышевом виде в молитве призывания Св. Духа в эпиклезе: «Низпосли Духа Твоего Святаго на ны и на предлежащiя Дары сiя... Преложи Духомъ Твоимъ Святымъ». Все творение призвано быть через призывание Духа преображенным в Тело и Кровь Господни! 7. Греческие Отцы Церкви заключают, что основополагающий вопрос о природе и назначении церковного праздника абсолютно связан с реальностью. Иными словами, они всегда говорят о том, почему и что именно празднует Церковь? Их ответ не носит ни абстрактного, ни тем более идейного характера. Они, скорее, выражают свой глубокий личный опыт. Их ответ есть горячее исповедание собственного благодатного переживания, которое одновременно является опытом всей Церкви. Их язык имеет доксологическую форму, форму славословия и ликования: «Сколько торжеств доставляет мне каждая тайна Христова! И у всех же них главное одно: мое совершение, воссоздание и возвращение к первому Адаму!»8. Таким образом, человеколюбие Господне становится нашей собственной реальностью, нашим достоянием. Мы живем в свете Божественной любви, мы – ее цель! Так что, когда мы празднуем праздники, то празднуем наше спасение, неизреченную милость Божественного снисхождения к нам, мы празднуем самим себе! В частности: В Рождестве Иисуса Христа мы празднуем наше собственное возрождение и новое сотворение мира. Мы празднуем соединение Неба и земли, единство мира Небесного и нашего земного мира! В Крещении Иисуса Христа мы празднуем наше собственное крещение, т.е. наше сыновство. Мы празднуем явление (επιφάνεια) Божественной Троицы и очищение материального мира. В Преображении Иисуса Христа мы празднуем благодать Славы Божией, которая снизошла на нас и превратила нас в ее носителей! В Пасхе мы празднуем и прославляем наше воскресение и обновление, уничтожение всех сил миродержца и торжество жизни над смертью. В Богородичных праздниках мы празднуем Благовещение и осуществление нашего спасения, мы празднуем первым облагодатствованным святым Церкви! Праздники святых напоминают нам об обетованиях Господа и укрепляют нас в надежде на спасение, и т. д. Каждый день года посвящен какому-либо святому, который поддерживает в нас бодрствующую веру и зовет ходить в благодати Божией. Поэтому мы можем каждый день совершать праздник и вновь и вновь принимать Божию благодать. Поскольку вся земля исполнена славы Господней, а человеческая жизнь по благодати Божией вновь и вновь даруется в полноте,
к христианам, относятся эти слова: «Итак будем же праздновать не пышно, но божественно, не по-мирскому, но премирно, не наш
праздник, но праздник Того, Кто стал нашим, лучше же сказать – праздник нашего Владыки, не праздник немоществования, но
праздник уврачевания, не праздник создания, но праздник восссоздания»9. 8. Праздник имеет не только откровенный, богоявленный характер, но и в важнейшей степени – воспитательный. Это заявлемое во всеуслышание и постоянное напоминание Церкви человеку о том, что он должен участвовать в Божественной жизни. Это участие истинно и реально. Христианин видит, слышит, осязает, обоняет и чувствует в каждом празднике великие дела Божии: «Прiидите, видимъ вернiи, где родися Христосъ: последуемъ прочее, аможе идетъ звезда, съ волхвы восточными цари»10, «Странствiя владычня, и безсмертныя трапезы на горнемъ месте, высокими умы, вернiи прiидите насладимся, возшедша Слова, отъ Слова научившеся, Егоже величаемъ»11. Это реальное участие в празднике Господнем должно совершаться не по-мирскому, а по-небесному, как учит нас св. Григорий. Есть особый способ праздновать церковные праздники. Ибо в них нет ничего мирского, ничего сентиментального, ничего преходящего, но только – Божественная благодать и любовь. Поэтому христианин обязан готовиться по-божественному. Ему ведь нужен новый облик, новая одежда: «Чертогъ Твой вижду, Спасе мой, украшенный, и одежды не имамъ, да вниду вонь: просвети одеянiе души моея, Светодавче и спаси мя»12. Этот библейский язык имеет, вероятно, источником саму Библию. Церковь толкует эти слова в духовном смысле и говорит нам, что прежде всего для празднования нам нужно иметь чистую совесть, полностью перемениться, обновить чувства и душу. Иными словами, Церковь требует «катарсиса», т.е. очищения и бесстрастия (απαθία). Говоря словами Иоанна Златоустого: «Не число, а добродетельность собравшихся сотворяют праздник... украшение благочестия, попечение души. Самый большой праздник есть чистая совесть»13. При таком условии христианин может и должен каждый день совершать праздник, т.е. жить добродетельно, очищать свою совесть. Это первое и последнее условие для того, чтобы праздник достиг своего назначения, т.е. чтобы Царство Божие осуществилось в нас. Эту великую цель и истинную пользу церковных праздников очень точно выразил Иоанн, златоуст Церкви. Дадим ему слово: «Ничто обыкновенно так не ведет к спокойствию и радости, как правила любомудрия – презирать настоящее, стремиться к
будущему, не считать ничего человеческого постоянным – ни богатства, ни власти, ни почестей, ни покровительства. Если ты
научился так мудрствовать, то не будет терзать тебя зависть, когда увидишь богатого, и когда впадешь в бедность, не унизишься
до бедности; и таким образом будешь в состоянии постоянно праздновать. Христианину свойственно праздновать не в известные
месяцы, не в первый день месяца, не в воскресные дни, но всю жизнь провождать в приличном ему праздновании. Какое же прилично
ему празднование? Об этом послушаем Павла, который говорит: станемъ праздновать не со старою закваскою порока и лукавства, но съ опресноками чистоты и истины (1 Кор 5, 8). Итак, если у тебя чиста совесть, то ты имеешь постоянный праздник, питаясь добрыми надеждами и утешаясь упованием будущих благ; если же ты не спокоен в душе и виновен во многих грехах, то и при тысячах праздников и торжеств ты будешь чувствовать себя не лучше плачущих. Какая мне польза от светлого дня, когда душа моя помрачена укоризнами совести?»14 На этом мы завершаем богословское рассмотрение церковного праздника, который особо отличает Православие и делает его столь своеобразным. Мы неоднократно отмечали, что конечным призванием человека является его литургическое совершенствование, когда он благодатным образом становится местом и средством Божественной радости, когда он постоянно принимает Духа Святаго, иными словами, когда он преображается в живую икону Божественной жизни. Поэтому литургическая жизнь есть образ жизни, качество жизни. Сознательно верующий постоянно празднует, ибо спасение уже стало нашей реальностью, а истина в Лице Христа Иисуса победила мир. Таким образом, христианин живет праздником. Это проявляется прежде всего в живом славословии и благодарении, т.е. в непрерывной хвале: «Пою Богу моему, дондеже есмь... Азъ же возвеселюся о Господе» (Пс 103, 33-34). Евхаристического человека постоянно зовут к участию в небесной трапезе, в празднике веры, невзирая на то, заслуживает он этого или нет. В своем знаменитом Огласительном Слове в конце пасхальной литургии Иоанн Златоуст напоминает всем верующим, всем людям: «Внидите вси въ радость Господа своего... Трапеза исполнена, насладитеся вси. Телецъ упитанный, никтоже да изыдет алчай; вси насладитеся пира веры; вси воспрiимите богатство благости. Никтоже да рыдаетъ убожества: явися бо общее Царство». Человек всегда приглашен Отцем к участию в пире Небесного Отца. Поэтому его земная жизнь должна стать истинным образом небесной радости, живой иконой торжества в Царствии Божием! Это приглашение есть не просто надежда на будущее, но историческая реальность нашей жизни, которая способна и должна через церковный праздник ежедневно преображать нас: так будем же праздновать, ибо Господь «прежде возлюбилъ насъ» (1 Ин. 4, 19). _________
|
