Митр. Иосиф Петроградский

«В ОБЪЯТИЯХ ОТЧИХ»

ДНЕВНИК ИНОКА (V) ^*

39.

Когда нападает на тебя дух уныния или плотолюбия, вспомни о временах, когда ты бывал здрав и свободен от того, – когда этот враг наш мало смущал тебя и не мешал чувствовать себя счастливым и свободным. Воздохни и молись скорей, чтобы и на этот раз ему не дано было замедлить в тебе. Как болезнь, как припадок находит он на человека. И как больной, не чувствуя себя здоровым, может свыкаться со своим положением и думать, что ему как будто так и надо; точно так же и одержимому унынием или плотскою похотью может иногда казаться, что он всегда теперь будет в борьбе с этим настроением, в котором трудно бывает сознать, что оно лишь временно. Пройдет немного времени, и душе опять посылается облегчение и покой от нападений греха и плоти. И кажется нам опять, что всегда будет так хорошо и легко, но потом опять посылается тот же враг, чтобы внимающие себе могли восхищать через победу над ним венцы нетленные. Худо в борьбе этой только то, что нам кажется, будто это всегда так будет тяжело нашей душе, если не удовлетворить ее похоти, – всегда будет ввлечь ее ко греху, и эта безотрадность, забвение лучших минут жизни, которые всегда возвращаются молитвой, нередко заставляют человека поддаться искушению, которое, может быть, и без того уже было бы скоро отвращено от него милостию Божией. Сим размышлением побеждай грех и плоть!

1898 г.

40.

Господи! быть может, я от скуки хожу к Тебе (в Богослужении), или так – для простого развлечения, как иногда ходят люди в гости, или просто по неимению других развлечений; быть может, я хожу к Тебе только по безотчетному, непрочувствованному, непродуманному, неоспариваемому ничем другим только пока – «нравится», как может «нравиться» ребенку одна игрушка, пока нет и не показали ему другой? Если нет, даруй мне ощутить это, даруй глубже восчувствовать, осмыслить, продумать, – даруй, чтобы я мог доказать Тебе это всем, чем может быть доказана и исчерпана истина и глубина человеческого к Тебе влечения!..

1898 года, 15 декабря 11 ч. дня.

41.

Ничем, кажется, так хорошо и полно не могла быть выражена любовь Божия к каждому в отдельности грешнику, как этой истиной: кому отпущено много, возлюбитъ больше, а кому мало оставляется, меньше любитъ! (Лк. 7, 47). Это, если хотите, преимущество грешника даже перед праведником! Это премудрое «ублажение» греха, ублажение грешника паче праведника, и действительная, не мнимая только возможность сделаться таковым – делает безответными всех грешников пред любовью Божией… Подлинно, есть ад – там, где эта возможность не будет использована, а так как со стороны Бога все дано для осуществления этой возможности, то подлинно – ад будет произведением человечества, и не Бога винить в нем!..

1898 г.

42.

В Боге я был всегда, и не имею начала, не имею конца. Уже до зачатия своего от семени моео отца и во утробе моей матери я существовал в плотском естественном влечении отца к матери, в согласии и ответном влечении матери к отцу. Так же произошли отец моего отца и мать моей матери. Куда ведет эта цепь таинственных влечений, непостижных согласий, в результате коих явился я? К Богу любви и премудрости. Но Он не вдруг измыслил создать первого человека и заставить его из Евы (от него же произведенной) на тех же вышеуказанных основаниях произвести род человеческий. Мысль об этом создании была так давно, как Он, и вот почему я вечен, как Он, и по Его благости останусь таковым в беспредельном и любвеобильном лоне Его, ибо я – Его часть, Его достояние, искра, отблеск Его Божества, Его неуничтожимого, безначального Существа.

1898 г.

43.

Каждый человек должен вести начало и счет своего бытия с первых дней творения мира и человека. Каждый должен мыслить и чувствовать себя членом человечества в целом его исторического существования, ощущать все его недостатки, тяготиться всеми его нуждами, немощами, заблуждениями и ошибками, столько же как и участвовать во всех его истинных, светлых и отрадных сторонах и проявлениях. И это не платоническим, так сказать, напряжением только ума и фантазии, а гораздо более и неизбежно – самым делом. Каждый из нас воспроизводит в своей личной жизни многосложную и многотрудную жизнь и историю человечества. Каждый по-своему, но непременно опытно познает и сладость невинного состояния и тяжесть грехопадения, и горькие слезы греховности и животворящие свойства благодатного обновления жизни. Вот почему каждой спасаемой душе, совершающей подвиг своей жизни, должна быть дорога история домостроительства Божия в спасении человечества, вещая его сердцу законы, по которым совершается и его личное спасение.

1898 г.

44.

Прошу я благодати священства? Но – есть ли у меня характер, настолько энергичный, настолько сильный, чтобы пасти других? Нет у меня его. Нет открытости, смелости, огненной ревности, которая одна может дать пастырю все в его трудном ответственном служении. Быть может, у меня сильна надежда на всевосполняющую благодать Божию? Но есть ли то, что привлекает эту благодать, есть ли самая почва для нее?.. Увы! На это можно только помолчать, едва сдерживая готовые душить меня слезы… Господи! когда же я буду достаточно зрел для того, чтобы небесплодно докучать Тебе подобными просьбами? Или нет мне этой надежды? Или я лишил себя ее (сам) на веки, загубив юность мою растлевающими скверными деяниями? Но – или ослабела и сила Твоя, созидающая сердца чистые, обновляющая дух правый, обновляющая «яко орлю» всю юность нашу?!

1898 г.

45.

Во многой туге душевной от великой скорби сердечной (что Господь не сподоблял меня священства) раскрыл я «книгу живота вечного» – св. Библию, и Господь огненосными устами Своего пророка (Исаии, 66 глава) ответил моему молитвенному воплю, затронув нижеследующие мысли. Дойдя до 3 стиха: (беззаконникъ же жряй Ми тельца, яко убиваяй пса), – я задумался… В самом деле – как справедлив Господь, отказывая нам часто в наших молитвах или медля услышанием их до полного очищения злых сердец наших, и как мы дерзки и неблагодарны, злы по отношению к Нему, обращая к Нему в молитвах развращенный нравственно дух, всевозможные мерзости и смрад в душе и сердце! Можно ли после этого роптать на Него, если бы Он огню Своему повелел попалить нас в минуту такой молитвы, – тем более, если Он, чая нашего исправления, попускает вместо столь страшного несчастия лишь гораздо меньшее – медлительность в видах испытания нашего сердца и вразумления, исправления нашей жизни. Стих 21 (и 20): и отъ техъ пойму – Себе жерцы и левиты – рече Господь… Чудный Божественный голос, ответивший прямо на мой сердечный запрос… Но как это исполнится в моем запутанном до крайности положении? – еще спросил я, и великий Апостол любви Иоанн, или лучше – Сам Господь устами Тезоименника моего ответил: не можетъ человекъ прiимати ничесоже, аще не будетъ дано ему съ небесе!.. (Иоан. 3, 27). Слава, Господи, бесконечной правде и милосердию Твоему! Буди во всем воля Твоя на мне недостойном! Сотвори со мною, еже Самъ хощеши, по милости Твоей!..

1899 г.

46.

Влагает иногда Господь особенную некую любовь к Себе и молитвенную ревность в сердце человека в предведении какого-либо испытания, искушения, предстоящего вере и благочестию человека. Внимай сему, душа, и не почитай за свое приобретение того, что есть лишь предостережение от Господа. Когда почувствуешь такой «прилив» молитвенной энергии, молись, плачь, воздыхай, чтобы Господь, «на время мало» оставляющий нас, милостью вечною помиловал тебя! Когда же найдет искушение, тормозящее и ослабляющее молитву, молись, чтобы по гласу прежних твоих молитв и наипаче Своего неумолчного милосердия утвердил тебя в любви Его. Бойся же оного: понеже не разумелъ еси времене посещенiя твоего… (Лук. 19, 44).

1899 г.

47.

Можно не видеть за собой слишком чрезмерных и многочисленных грехов, но это не должно мешать – сознавать и видеть отлично свою греховность, немощь и порчу своей природы (хотя бы в возможности), бессилие своих добрых стремлений и т. п. Можно не знать за собою слишком многих отрицательных действий, но неизвинительно доходить до такого ослепления, чтобы не болеть душой о недостатке и ничтожестве наших положительных приобретений в деле усовершения души, ее воспитания по идеалу Христову, или просто даже по идеалу только человеческому. О, ты, хвалящийся в душе своей, что – не убийца, не вор, не любодей, не обидчик, – скажешь ли ты о себе, что можешь прямо взглянуть в лицо Христу? Скажешь ли о себе, что ты не можешь при удобных, вот сейчас сложиться имеющих, условиях – убить, ограбить, излюбодействоваться, и пр. и пр. Скажешь ли, что ты сейчас способен на все дела любви и самоотвержения, оставить все и пойти за Христом, если бы Он сейчас тебя позвал? Наконец, разве не смущает тебя уже твое прошлое? Сколько в нем темного, богомерзкого, недостойного, плачевного!.. То правда, конечно, что при искреннем покаянии Господь убеляетъ наши грехи, какъ волну, (Ис. 1, 18), но если то, что в тебе грешит (душа), остается такою же и доселе (способною на те же самые грехи), то не нечист ли, не мерзок ли ты пред Чистейшим Солнцем Богом? Он и во Ангелахъ усматривает нечто стропотное (Иов 4, 18); в человеке ли не видеть этого?.. Господи! не грехи мои только уврачуй, но греховность!.. Это значит: не нозе мои токмо (омой!), но и руце и главу! (Иоан. 13, 9).

1899 г.

48.

Со креста бедной, изможденной грехами жизни моей – душою «жажду!» Господи, Твоего ободряющего кроткого взора, – «жажду!» милующего Твоего прикосновения к язвам моим, «жажду!» Твоего «насыщения» благоугождением Тебе, исправлением, покаянием, житием непорочным и Богобоязненным. Вот мое «жажду!» и да насытится же им Твое оное славное, несравненное по величию, беспредельное по долготерпению, Крестное «жажду!» (Иоан. 19, 28).

1900 г.

49.

Изшедъ вонъ, плакася горько!» … (Мф. 26, 75). Живо представляю себе, как седовласый старец, напрягая последние усилия отразить назойливые приставания злоязычных первосвященнических ключниц, только что выкрикнул страшные клятвы отречения… Едва владевшему собой, ему никак не могли в эти минуты прийти на мысль недавние предостережения Спасителя. Если бы его поставили пред Каиафою, Анною, Пилатом и сказали прямо: «отрекись Христа!» он, конечно, ни за что бы этого не допустил; но – если пред всем другим ему могло припомниться предречение Господа и побудить его на подвиг верности Ему, то только не пред «ключницами». И вот, – он отрекается, устрашаемый не наказанием, не суом, а только назойливым женским языком. Но… абiе петелъ возгласи!.. Предоставляю, возлюбленный читатель, самому тебе вообразить, что должен был чувствовать вдруг Петр, когда этот «петелъ» пробудил бесчувствие Петра! Сам Евангелист мог сказать этом состоянии отрекшегося Апостола не больше, как только изшедъ вонъ, плакася горько…

Когда я представляю себе это, не знаю, чему более и дивиться: тяжести ли греха Петрова, или силе его покаяния? – тому ли, как нежданно-негаданно, незаметно и неотразимо идет к Петру грех Христова отречения, или тому, с какой стремительностью Петр бежит от него к слезам Божиего умилостивления?.. Тому ли – дивиться, что Господь так верно предусмотрел Свое оставление всеми и клятвенное отречение даже Петра, или тому, что этот столп Апостолов ниспадает до такой глубины падения, предвиденного Господом. И как-то невольно из глубины сердца поднимается глас: воистину Онъ былъ Сынъ Божiй!… (Мф. 27, 54).

Вел. Четверг, 6 апреля 1900 года.

50.

Даруй, Господи, ощутить безмерное величие благодеяний Твоих ко мне недостойному! Даруй уразуметь бездну щедрот Твоих ко мне окаянному! Даруй прочувствовать океаны милосердия Твоего ко всему роду нашему!..

1900 г.

51.

Дивны тайны милости Божией в о. Иоанне Кронштадтском!.. Господь не хочет подавлять нас недоступно высокими образцами веры и добродетели. Он не выставляет нашему взору сурового отшельника, далекого от мира, не ослепляет нашего духовного ока блистанием на свещнице образца превыше обыкновенного человека! Но указует Он нам этот дивный образец в простом, скромном пастыре! Женат, хотя и девственно, в мире, в почестях, в богатстве, даже в роскоши, и при всем том творит чудеса веры и благочестия. Почему? Потому, что – прежде всего – весь в Боге и для Бога. А остальным мало даже и трогается.

1900 г.

52.

О, дивного образа страдания за нас Спасителя мира! О, неизреченного смотрения, какое являет нам Распятая нас ради Любовь Божия! Биение, оплевание, заушение, желчь, оцет, терние, узы, крест, копие и пр. и пр.! О, слепотствующее, мнящее казнить преступника, Иудейство! Неси же все эти ужасы к Обнаженному Страдальцу за грехи людей! Фарисеи-завистники, злочестивцы! Берите трость и вдайте в руки Царю Славы – не на посмеяние, но да сокрушит князя тьмы! Несите терние и возложите на главу Создателя – не в поругание, но да сокрушит главу змия!..

1900 г.

53.

«Въ рождестве девство сохранила еси – во успенiи мiра не оставила еси, Богородице!» (Троп. Успению Б. М.) – Какое величественное сопоставление! Какая преславная тайна домостроительства Божия! Какая необъятная бездна премудростей, осуществившихся на Пречистой! «Чужде матеремъ девство и странно девамъ деторожденiе – на Тебе, Богородице, обоя устроишася!» (задост. Рожд. Богородицы). Изумевает ум пред этой тайной, лишь сердце понимает ее, услаждаясь ее дивною сладостью и порываясь все помыслы и желания склонить у ног Владычицы!… «По рождестве Дева и по смерти жива» (задост. Успению Б. М.) – что может быть выше и умоестественнее этого преестественного откровения премудрости, силы и славы Божиих!

15 авг. 1900 г.

54.

Все существо наше исполняющим и питающим должен быть Сладчайший Иисус, как читаем в 8-м икосе акафиста Ему: Он – наша сладость сердечная, наша крепость телесная, светлость душевная, быстрота умная, – радость совестная, надежда известная, память предвечная, похвала высокая, слава превознесенная, желание наше неотриновенное, Пастырь и Спаситель. Исполни все силы своего существа мыслью, любовью и желанием Его, и будешь одно с Ним: цель – единственная, достойнейшая всяких желаний и стремлений.

16 сент. 1900 г.

55.

О, как смирил Ты меня, Господи! как плачевно изобличил безумие мое, нечестие мое, пустоту мою!.. Что это за несчастье, совершающееся со мною?.. Не узнаю сам себя в сем попущении и вразумлении гнева Твоего, оставления Твоего, которым Ты явно покидаешь меня!.. Я ли это, который несколько дней назад источил пред Тобою слезы молитвенного сокрушения? Я ли это, который всей предшествующей жизнью вводил всех в такое заблуждение до готовности приписывать мне какую-то даже святость?.. Я ли это, Господи, который и теперь сквозь мрак грехобесия своего жажду Твоего света, наставления, вразумления, помощи Твоей!!! Невыносимо!.. Падаю... Гибну!.. Господи, спаси меня!.. Владычице! Се – время Твое, время спасти меня!..

29 ноября 1900 г.

56.

Боже! что это за сон, который я видел сегодня?..

Я… в каком-то будто здании, очень обширном… Смотрю как бы на картину, изображающую Спасителя, только что снятого со Креста, на земле, с Пречистою Матерью у Его головы, слева… Но – это было только на один миг картиной. К моему ужасу, я начинаю замечать, что Спаситель движется… Я, значит, созерцатель не картины, а действительно Голгофского события, и сижу от ног Страдальца всего аршина на два, как раз напротив Пресв. Богородицы. Сижу с замиранием сердца и Евангельский образ Страдальца овладевает мною до оцепенения. Со своего места мне виден был всесь Спаситель, обращенный всем Своим смертельно-бледным телом ко мне. Печать смерти уже виднелась во всем, но Он был еще жив. Судорожно метаясь головою и приподнимая грудь, Он вдруг умоляюще пристально взглянул на Свою Матерь, не отрывавшую от Него бесконечно убитого взора, и… Она поняла Его: Он как будто просил у Нее помощи в страданиях, – может быть, просил того, что Она затем сделала: отыскала Своею рукой Его руку, извернувшуюся как-то неловко под Его туловищем, высвободила эту руку и положила на Его грудь. Затем, Она, дотоле бывшая с левой Его стороны, оказалась на правой, и я видел, как закрывая лицо Свое руками, Она предавалась безутешному горю. Спаситель между тем метался сильнее и беспокойнее: я понял, что с Ним начинаются последние агонии, и на один миг у меня промелькнуло недоумение: как же в Евангелиях написано, что Он умер еще на Кресте, а тут умирает по снятии с него?.. Не время было долго останавливаться на этом мудрствовании. Страшная картина потрясла все мое существо. Агонии начинали страшно ужасать меня. Это была истинно «человеческая» смерть, во всем ее жалком величии. Тело Спасителя как-то вздымалсь на воздух, особенно грудь… А лицо? О, его я никогда не забуду… Бесконечно изможденное страданиями, истончившееся, побелевшее, выражавшее весь «человеческий» ужас пред лицом смерти – оно вдруг приподнялось, кончик носа заострился и побелел, как снег, из приоткрытого рта показались зубы, язык… Умирающий несколько раз глубоко и судорожно вздохнул, ноги и все тело вытянулось и только что я успел подумать, что, по Евангелию (Лук. 23, 46), Господь произнес в момент смерти известные слова, как от Его обращенного на меня лица, из Его замыкавшихся смертью уст срывается тихий, скорбный, но внятный, которого в век не забыть, голос: «пакè! пакè!»… С этими таинственными словами все исчезло… И я проснулся… проснулся, но впечатление всего виденного до того было живо, что я не сразу мог сообразить, что было сном, сейчас ли виденное или мое пробуждение… Еврейские (по-видимому) слова: «пакè! пакè!» томили своей неизвестностью, и разгадать их я до сих пор не могу…

Ночь с 12 на 13 декабря
1900 года.

57.

По собственному опыту знаю я, как в одно и то же время – почти мгновение – в душе человека уживаются и рабское услаждение грехом и отвращение от него, нежелание, избежание его. Сознаешь прекрасно, что нехорошо делаешь – на пагубу себе, и ничто не в силах оторвать от чаши греховной услады. Боже! вот глубочайшее основание для молитвы: «не введи насъ во искушенiе!» Вот глубочайшее основание для неосуждения ближних за самые тяжкие грехи и падения. Почем знать, что в их душе кроется за этими падениями.

18 февр. 1901 г.

58.

«Никогда не видали Его смеющимся, но часто видали плачущим» (свидетельства древних о Спасителе). О чем Ты плакал, Господи? – Ты лил слезы человека за грехи человеческие, Тебе чуждые, Тебе неизвестные. Приими же и наши слезы, слезы из глубины сердца грешного, грех изведавшего и от греха к Тебе обращающегося! Сколько и для нас утешения в этих слезах – единственное, что мы можем принести Тебе в искупление за грех!

9 сент. 1901 г.

59.

«Когда прiидеши ко мне?» Боже мой! «Прейде день мой и нощь приближися» и уже объяла меня… Помяни, Господи сил, милости и щедрот! Помяни меня, милосердый Человеколюбче!.. Не возгнушайся!.. «Се вся готова суть» – вниди и свечеряй со мною! Не посрами желание мое и венец стремлений моих!.. Увы! разрушение велие готово постигнуть утлую ладью мою! Пощади, пощади, Милосердый! Избавь «ими же веси судьбами!» Все, все возможно Тебе!..

1901 г.

60.

Господи! До чего я гадок пред Тобою, беден, нищ, грешен, немощен!.. Изыди на спасение мое! Ибо таких-то Тебе и спасать, таких-то и миловать, прощать, исцелять!..

Господи! вооружися милосердием Твоим и изыди в сретение мне, врагу Твоему – грехами. Изми меч любви Твоей, и посецы им грехи мои!.. Исцели, освяти, спаси меня!..

Боже! Нет сил моих более страдать! Услыши, отзовись Господи!..

9 марта 1901 г.

61.

Тяжко мне в мире!.. Нет сил страдать от его треволнений, соблазнов, искушений, напастей! Не дайте погибнуть душе моей – от его лжи, суетности, растленности… Дайте мне пустыню монастырского уединения, да искуплю в ней все измены Богу души моей непрестанным плачем Петра, воплями Псалмопевца, рыданиями Марии!.. Дайте мне блаженную тоску иноческого одиночества, не обменимую ни на какие земные веселия, целительную для души, питательницу молитвы, огнеопальную для врагов спасения!... (Это последний вопль моей души в миру: Господь услышал его. Великое чудо милосердия Божия ко мне совершилось: 26 августа 1901 г., в праздник Владимирской Б. М. я совершенно покончил со всеми поползновениями на женитьбу и стал монах! Как возблагодарю тебя, Господи?!..)…

10 июля 1901 (?) г.

62.

Господи, спаси ны, погибаемъ! (Мф. 8, 25) – в волнах гораздо более ужаснейшего моря, нежели в каком погибал Петр, в волнах моря житейского, в волнах беззаконий, нечестий, скверн душевных и телесных, с которыми у Тебя ничего общего! Погибаем даже в делах Твоего благоугождения – гордостью, тщеславием, нерадением, самолюбием, славолюбием, и т.п.

26 окт.1901 г.

63.

Вы слышали, что сказал Спаситель: кто не отрешится отъ всего, что имеетъ, не можетъ быть Моимъ ученикомъ! (Лк. 14, 33). А мне пришло на мысль к сему еще, что истинный ученик Христов и «не может» не отрешиться всего, что имеет. Чтобы стяжать Христа, Им одним занимать свою мысль, сердце, на Нем одном упокоевать свой взор, он необходимо приходит к решимости окружить себя только тем, что не отлучает его от Христа, ни на мгновение не вытесняет Его из его сердца, не затмевает Его… Даруй, Господи, мне тако стяжать Тебя!..

27 окт. 1901 г.

64.

Дивен еси, Господи, во святых Твоих мученицахъ!.. Их крепкой любовью к Тебе, вышеестественным терпением посреди самых ужасных страданий – Ты посрамляешь наше нерадение, нашу холодность и недостаток любви к Тебе! Что может быть трогательнее, возвышеннее, умилительнее юной девицы христианской, отдающей свое юное, чистое тело на растерзание, ради любви ко Христу?

28 окт. 1901 г.

(Продолжение следует)

_________

* Продолжение. Начало см. «Вестник» №2/1999; 3/1999; 5/1999; 6/1999.

<<<     Наверх     >>>